Пошел раз крестьянин с женой на рынок. Продали они все, что принесли для продажи, купили что им надо было и отправились восвояси. По пути увидели они цирюльню. Муж и говорит жене:

– Раз уж попалась на дороге цирюльня, дай-ка зайду, пусть меня побреют для праздника – завтра воскресенье.

Цирюльник побрил его. У крестьянина не было десяти пара мелочью, а только монета в двадцать пара; он ее дал цирюльнику и говорит:

– Вот тебе двадцать пара, дай десять пара сдачи.

– Ей-богу, нету сейчас, – отвечает цирюльник, – зайди попозже, когда я наберу мелочишки. А не то побрею тебя в следующий раз, так мы и рассчитаемся.

– Нет, нет! – отвечает крестьянин. – Ждать я не могу... Бог знает когда еще приду, до тех пор мы оба с тобой умереть успеем. Нет, ты, брат, вернито, что мне причитается.

– Да ты что, оглох, что ли? Нет у меня сейчас сдачи!

Тогда крестьянин схватил жену за руку, силой посадил ее на табурет, а цирюльнику крикнул:

– Обрей ее!

Жена завопила:

– Опомнись, лукавый тебя попутал!

– Лучше пусть он и тебя обреет, чем мои десять пара пропадают замошенником.

Перевод с сербскохорватского М. Волконского.

Как-то раз султан прогуливался по улицам Стамбула, а навстречу ему детиидут из школы. Один мальчик приглянулся султану. Остановил его султан истал расспрашивать, чему он учится. Мальчик рассказал, и султану такпонравился его ответ, что он вытащил золотой дукат и протянул ребенку. Нотот нипочем дукат не берет. Удивился султан, а мальчик ему и говорит:

– Боюсь, как бы мать не сказала, что я стащил его где-нибудь!

– Возьми дукат и скажи своей матери, что монету тебе подарил султан.

А мальчик ему отвечает:

– Нет, не возьму, мать скажет: «Если бы султан пожелал наградить тебя,он бы дал больше!» Султан рассмеялся, отсыпал парнишке полную пригоршню дукатов и велелему прийти во дворец.

В назначенный срок пришел мальчик к султану, но у дворцовых ворот егоостановил страж и ни за что не пропускает. Как ни упрашивал мальчик – страж и слушать не хочет. Тогда он рассказал стражу, как подарил емусултан дукаты и велел прийти во дворец.

Сжалился страж.

– Так и быть, пущу тебя. Но за это ты поделишься со мной дарамисултана.

– Ладно. Мне один, а тебе остальные! – отвечает мальчик.

На том договорились, и страж отпер ворота.

Приходит парнишка к султану, а тот и спрашивает, что ему подарить.

Мальчик попросил сто ударов по пяткам. Султан попробовал отговоритьпарнишку, а тот все стоит на своем. Делать нечего! Приказал султан податьпалки, когда же их внесли, мальчик сказал:

– Высокочтимый султан! Прикажи ударить меня один раз, а остальное пустьвсыплют тому стражу, который ворота охраняет. Он, видишь ли, до тех пор непускал меня во дворец, пока я не согласился отдать ему все твои подарки,кроме одного. Вот и выходит, что стражу причитается девяносто девятьударов!

Султан выслушал парнишку, стража приказал наказать и уволить со службы,а мальчика взял к себе, обучил разным наукам и со временем сделал своимвеликим визирем.

Перевод с сербскохорватского Т. Вирты.

Жили в одном городе два брата-близнецы. Одного звали Нико, другого Живко. Они никогда и ни в чем не были меж собой согласны, каждый считал,что он старше и умнее другого. Если они покупали что из одежды, тонепременно все одинаковое, или же бросали жребий, кому что носить. Воткак-то на рождество купил Живко на базаре две фески. Нико одна фескапоказалась красивее, и стал он отнимать ее, а Живко не дает. Спорили они,спорили, потом схватили друг друга за горло, – вот-вот дело до ножейдойдет. Подбежал отец, взял себе ту феску, что похуже, а ту, что получше,велел братьям носить по очереди.

– А кто из нас первый наденет ее на рождество? – спросил Живко.

– До полудня Живко, после полудня Нико, а на другой день до полудня – Нико, а после полудня – Живко, и так до тех пор, пока вконец не износитефеску.

Ни тот, ни другой брат не согласились и спросили отца:

– Скажи-ка нам, кто из нас двух первый на свет появился?

– А бес его знает, – ответил отец, – не я вас рожал. Почему не спросилимать, пока жива была?

Живко схватил феску – да за пазуху, Нико цап ее – да к себе. Тянулиони, тянули феску и разорвали ее пополам. Сидят братья, приговаривают:

– Не мы, а матушка виновата – зачем не сказала, кто первый родился.

Перевод с сербскохорватского М. Волконского.

Пошли как-то раз бабы на гору за дикой мареной*. Одна бабабродила-бродила, заблудилась и пришла к какой-то пещере. Вылез оттудамедведь, схватил бабу и утащил в пещеру. И вот стали они жить вместе.

* Марена – растение, из корневищ которого добывается красная краска.

Скоро у них родился мальчик. Когда он немного подрос, мать тайкомвыбралась из пещеры и убежала в село, к своим. А медведь добывал пищу икормил сына, так же как это делала раньше мать.

Когда мальчик еще подрос, решил он во что бы то ни стало идтистранствовать по белу свету. Медведь стал его отговаривать:

– Ты еще молод и слаб, а на свете много злых зверей, называемых людьми, – они тебя могут убить.

Сын немного успокоился и остался в пещере.

Прошло некоторое время, снова он захотел идти странствовать по белусвету. И не удалось медведю отговорить сына. Вывел отец его из пещеры,поставил под буковое дерево и сказал:

– Если вырвешь из земли этот бук – отпущу тебя странствовать по свету,а нет – придется тебе еще посидеть около меня.

Мальчик ухватился за дерево: тут потянет, там дернет – не можетвырвать; так и вернулся он с отцом в пещеру.

Вскоре ему снова захотелось идти странствовать по белу свету; медведьопять вывел его из пещеры и велел попробовать, сможет ли он вырвать бук изземли. Сын ухватился за дерево и вырвал его. Тогда медведь велел емуобрубить сучья, положить ствол на плечо, как дубинку, и с той дубинкойидти странствовать по белу свету.

Мальчик так и сделал.

Шел, шел Медведович и пришел в некое поле, а там сотни мужиков пашутземлю помещика. Подошел к ним Медведович и спросил, не дадут ли они емучего-нибудь поесть. Пахари сказали, чтобы он подождал: скоро вот принесутим обед, а там, где есть пища для сотен людей, хватит и для него. Тут какраз показались телеги, лошади, мулы и ослы – везут пахарям обед. Увиделеду Медведович и говорит, что он один все съест. Мужики подивились:

– Как ты можешь съесть обед, приготовленный на столько людей?

А Медведович свое твердит и побился с пахарями об заклад: если не съест – отдаст им свою дубинку, а съест, они отдадут ему все железо с плугов.

Поставили обед. Медведович принялся уплетать и все дочиста съел, хотьеще подавай! Пришлось мужикам собрать все железо с плугов в кучу.

Медведович содрал кору с нескольких берез, перевязал ею железо, подделсвязку дубинкой, вскинул на плечо, пошел к кузнецу и велел ему сковать изтого железа шестопер. Кузнец принялся за дело, но ему показалось, чтожелеза слишком много. Он припрятал половину, а из другой на скорую рукусковал шестопер.

Медведовичу шестопер показался легким. Он насадил его на дубинку иподбросил высоко в небо, а сам стал на четвереньки и подставил спину.

Шестопер ударился о нее да, на беду кузнеца, треснул. Тогда Медведовичразмахнулся дубинкой и убил кузнеца, потом вошел в его дом, разыскалспрятанное железо и отнес его вместе с треснувшим шестопером к другомукузнецу. Этому кузнецу он тоже велел сковать шестопер, но сказал, чтобы онне дурил и ковал из всего железа, не то с ним будет то же, что и с первымкузнецом. А второй кузнец уже знал, что случилось.

Кузнец созвал всех подмастерьев, и они сковали такой шестопер, чтолучше и не сделаешь. Медведович насадил его на дубинку и подбросил высоков небо, а сам стал на четвереньки. Шестопер не треснул, а отскочил отспины. Медведович поднялся и сказал:

– Хорош шестопер! Вышел на славу! – вскинул дубинку на плечо и пошелдальше.

Шел, шел Медведович и увидел, что в поле человек пашет на паре волов.

Подошел к нему Медведович, попросил поесть. Пахарь ответил:

– Сейчас мне дочь принесет обед, мы и поделимся с тобой, чем богпослал.

Медведович рассказал ему, как он съел обед, приготовленный на несколькосот пахарей, и добавил:

– Что такое один обед на нас двоих!

В это время подошла девушка с обедом.

Медведович хотел было приняться сразу за еду, а пахарь не дал.

– Сперва перекрестись, – сказал он.

Голодному Медведовичу ничего другого не оставалось, как перекреститься.

Начали они есть. Ели, ели, а когда наелись, то еще много осталось.

Наевшись, Медведович поглядел на девушку, высокую, здоровую, красивую, – понравилась она ему. Он и говорит отцу:

– Не отдашь ли мне дочь в жены?

– Я бы охотно отдал, да уж обещал ее Усачу, – ответил отец.

– А что мне твой Усач? – сказал Медведович. – Я вот его хвачушестопером.

– Э! Усач не из таких! Да ты его сейчас сам увидишь.

Тут вдруг послышался шум, и вот из-за горы показался один ус, а на немтриста шестьдесят пять птичьих гнезд; за ним мало-помалу вылез и второй уси наконец сам Усач! Подошел он к девушке, улегся рядом с ней и положилголову ей на колени.

– Поищи-ка у меня в голове, – говорит.

Та принялась искать, а Медведович незаметно к нему приблизился и ударилего шестопером по голове. Усач ткнул пальцем в это место и говоритдевушке:

– Кто-то меня тут кусает!

Медведович ударил шестопером в другое место, а Усач опять ткнулпальцем:

– И тут меня кто-то кусает!

Медведович ударил в третий раз, Усач пощупал ушибленное место и крикнулсердито:

– Да что ты, слепая, что ли? Кусает меня кто-то!

А девушка в ответ:

– Никто тебя не кусает, а бьет тебя пришлый человек.

Тут Усач встряхнулся и вскочил, а Медведович бросил шестопер и пустилсябежать по полю. Усач – вдогонку. Медведович более легкий, и догнать его Усачу трудно. Добежал Медведович до реки, а на берегу – гумно, и на немлюди пшеницу веют.

– Братья! – кричит Медведович. – Помогите, ради бога! Усач за мнойгонится. Как быть? Как мне переправиться через реку?

Один из людей протянул ему лопату и говорит:

– Садись, я тебя переброшу.

Медведович сел на лопату, человек взмахнул ею и перебросил его надругой берег. Он побежал дальше.

Вскоре прибежал на гумно Усач и спрашивает:

– Проходил здесь такой-то человек?

– Проходил.

– А как он переправился на тот берег?

– Перепрыгнул.

Тогда Усач разбежался – гоп! – перепрыгнул на тот берег и опятьпогнался за Медведовичем. А тот уж взбирается на гору, устал, еле дышит.

На вершине, на распаханной ниве, встретился ему человек. На груди у неготорба с семенами: одну горсть возьмет – посеет; другую возьмет – положит врот и съест!

– Помоги, брат, бога ради! – крикнул Медведович. – За мной гонится Усач, он уже близко. Что мне делать? Спрячь меня куда-нибудь.

– Ого, с Усачом шутки плохи! И не знаю, куда тебя спрятать. А ну-ка,полезай ко мне в торбу с семенами! – сказал человек и спрятал его в торбу.

Подошел Усач и опять спрашивает о Медведовиче, а сеятель отвечает, что,мол, давно уж проходил здесь человек и теперь уже поди далеко. Так и ушел Усач восвояси.

А сеятель снова принялся за дело и забыл о Медведовиче. Забрал он его вгорсть вместе с семенами, да и бросил себе в рот. Медведович испугался,как бы сеятель не проглотил его, и давай метаться туда-сюда, да, на своесчастье, отыскал зуб с дуплом – залез в него и притих.

Под вечер сеятель вернулся домой и крикнул снохам:

– Дочушки, подайте-ка зубные ковырялки, что-то у меня сверлит в дырявомзубе.

Снохи принесли два длинных железных вертела. Сеятель открыл рот, снохивставили вертела – одна с одной стороны, другая с другой, нажали – Медведович и выскочил из зуба. Тут только сеятель вспомнил о нем и сказал:

– Плохо же я тебя спрятал, чуть было не проглотил.

Поужинав, стали они разговаривать, и Медведович спросил сеятеля, почемувсе зубы у него целые и только один с дуплом. Тот и рассказал ему:

– Однажды поехало нас человек десять с тридцатью конями в Дубровник засолью. Дорогой повстречалась нам девушка-пастушка, овец пасла. Спросилаона, куда мы едем, а потом и говорит:

– Зачем вам мучиться и тащиться в такую даль. Вот у меня в сумке естьнемного соли – осталось после овец, может, вам хватит.

Мы сошлись в цене, она сняла с руки сумку, а мы с коней мешки и сталинасыпать в них соль и взвешивать, пока не навьючили всех коней. Потомрасплатились с девушкой и отправились в обратный путь. Дело было осенью,погода стояла еще довольно хорошая. Но вот в сумерки, когда мы были навершине Чемерна, вдруг сгустились облака, подул холодный ветер и повалилтакой снег, что и нас и лошадей чуть не замело. Потом, на беду, стемнелосовсем. Мы долго блуждали, пока один из нас не набрел на пещеру.

– Сюда, братья! – крикнул он. – Здесь сухо!

Один за другим мы вошли в пещеру и ввели туда коней. Развьючили их,разожгли костер и переночевали, как дома. А под утро, когда уж светатьстало, диву дались!.. Оказалось, мы попали в человеческую голову, чтолежала среди виноградников. Вот дивились мы такому чуду, а откуда нивозьмись сторож, черт бы его взял. Поднял он голову вместе со всеми нами,сунул ее в пращу, покрутил над собой и кинул в скворцов, чтобы спугнутьих. Упали мы на какую-то гору, и тут-то я и повредил себе зуб.

Вот вам, в вашу честь, целый короб вранья!

Перевод с сербскохорватского Н. Дмитриева.

В давние времена ходил по свету святой Савва, проповедовал слово божье,наставлял людей на праведный путь. Вместе с ним странствовал некий монах.

Как-то раз двинулись проповедники в путь из села, а тот хозяин, чтоприютил их на ночь в своем доме, дал монаху три просфоры на дорогу иговорит:

– Пресвятая богородица! Храни их от всякой напасти, пока не кончатсяпросфоры!

Подошли святой Савва с монахом к боснийской границе и сели обедать,глядь, а просфор только две осталось – третью монах съел украдкой.

Спрашивает его святой Савва:

– Кто съел третью?

– Я не ел, клянусь спасением души своей!

– А кто же ее съел?

– Не знаю, клянусь святой церковью!

Проповедовали они в народе, проповедовали, да прослышали о них турки.

Выследили монахов, схватили обоих и бросили в огненную печь. Святой Савваприкрыл монаха своим телом, от пламени его защищает, а сам ему на ухошепчет, чтобы турки не услышали:

– А ну-ка, признайся перед смертью, кто съел третью просфору?

– Пусть меня изжарят, да еще и сварят – все равно не признаюсь, раз яне виноват.

Прогорела печь, а святой Савва и монах живы и невредимы вышли из огня – ведь они божьими угодниками были. Увидели турки, какой оборот делоприняло, тотчас же выпустили святого Савву и монаха, бросились им в ноги,молят:

– Простите нас, неразумных и грешных, требуйте от нас любой награды!

Отвечает святой Савва:

– Ничего нам от вас не надо! Дайте нам только триста дукатов.

Выдали им турки триста дукатов, и проповедники вернулись в Сербию всвой монастырь. Тут святой Савва и говорит:

– Надо поделить эти триста дукатов на три части – по числу просфор. Стодукатов я возьму себе за ту просфору, которую я съел, а тебе вот втораясотня – за твою просфору. Третья же сотня пусть хранится у меня до техпор, пока не отыщется тот человек, что съел третью просфору.

Тут монах как закричит:

– Клянусь святой церковью, третью просфору я съел, когда с тобой поселам ходил. Отдавай мне третью сотню дукатов – я согласен с твоимрешением.

– На! возьми, если уж на то пошло! – молвил святой Савва. – Да пустьгосподь бог и все святые предназначат вам, монахам, в удел вечнопобираться и никогда не насытиться!

Перевод с сербскохорватского Т. Вирты.

Турок, серб и цыган занимались вместе извозом. Как-то раз заночевалиони на лугу, который принадлежал одному спахии, а коней своих пустилипастись. Увидел спахия возчиков, прибежал на луг и давай орать:

– Ах вы бродяги этакие! Кто вам разрешил пасти здесь своих коней! Туркуэто еще простительно, – он на этой земле хозяин, да и влаху тоже, потомучто влах наш испольщик, зато, на цыгана глядя, я просто диву даюсь. Ни насебя он не работает, ни на господ, вот уж поистине – ни богу свечка, ничерту кочерга! Держите его! – крикнул спахия турку и сербу. – Да всыпьтегоряченьких по пяткам, пусть запомнит, цыганское отродье, как наши лугаопустошать!

Турок и серб схватили цыгана и задали ему такого жару, что бедняга отболи заскрипел зубами.

– Послушай-ка, влах! – говорит спахия. – А ведь и тебе нельзя пастиконя на моем лугу, клянусь своей бородой! Ты же знаешь, любезный, что мнесамому сено нужно. А кроме того, ты, милый мой, не турок и не смеешь таквольничать, потому что живешь на турецкой земле. Эй, ребята! Хватайтевлаха! – кричит спахия. – И ему не мешает запомнить, как на турецкоепастбище без разрешения коня пускать!

А цыган и турок рады стараться – повалили серба и давай колошматить егопалкой по пяткам.

– Эй, турок, – вступил тут опять спахия, – по чести говоря, ты, какистый правоверный, должен был бы удержать своих дружков от дурногопоступка, ибо пророк Магомет, как тебе известно, заповедал нам в Коране незариться на чужое добро. А ты сам подучил цыгана и влаха выпустить конейна мой луг. Значит, один ты во всем виноват, значит, ты хуже, чем твоисотоварищи неверные.

Подмигнул спахия цыгану и сербу, возчики бросились на турка, покатилисьс ним по земле, словно с надутым бурдюком, и за милую душу подковали егобез подков и гвоздей!

Перевод с сербскохорватского Т. Вирты.

Не так давно в одном бедном селе жил неимущий старик. Ничего-то у негоза душой не было, кроме сына родного да козла безродного. В тоске и печалидоживал бедняга свой век. Опостылела старику горькая его доля, и задумалон как-нибудь изменить свою жизнь. И так и этак в уме прикидывал и наконецрешил, что обманным путем скорее всего удачи добьешься. А если уж и обманне поможет, – значит, и стараться не стоит.

В первую же пятницу спозаранку посылает старик своего сына на базаркозла продавать и наказывает ему принести вырученные деньги да и козладомой пригнать.

Погнал малый козла на базар. А козел жирный, от покупателей простоотбою нет, знай цену набавляют! Один торговец всех побил, договорился смалым и деньги ему выложил, а парень сунул деньги в карман, козла впередпустил и зашагал прочь с базара.

Окликает его торговец:

– Эй, милый человек! Отдай-ка мне козла, я сейчас домой пойду!

Вернулся парень и объясняет торговцу: отец, мол, велел и вырученныеденьги принести с базара, и козла обратно пригнать.

Рассердился торговец:

– Брось чепуху молоть. Твой отец над моим кошельком не хозяин. Верниденьги либо козла отдай.

Пригорюнился парнишка. Стал раздумывать: «Как же мне теперь быть? Отецприказал и деньги ему принести, и козла пригнать, а торговец несоглашается. Что дороже: деньги или козел?» Крепко призадумался, а потом решил вернуть торговцу деньги, а козлапогнал вперед и домой зашагал. Приходит, а отец ему:

– Где деньги, сынок?

Перепугался малый, стал оправдываться:

– Никто не хотел деньги платить попусту. Уж я по-всякому им доказывал,что ты так велел, – ничего не помогло.

Усмехнулся отец и говорит сыну:

– Вот увидишь, в следующую пятницу я и деньги домой принесу, и козлаприведу.

День за днем проходит, наступает пятница. Отправляется старик со своимкозлом на базар. Приходит, а на базаре уже ни души. Растерялся старик,посмотрел по сторонам и направился к полковничьему дому, что стоял возлесамого базара. А надо вам сказать, полковник был в отъезде. Подходитстарик со своим козлом к дому и давай в дверь барабанить. А полковничихарешила, что это кадий или, может, какой чиновник, и отворила дверь. Стариксо своим козлом и ввалился в дом. Увидела женщина старика с козлом,испугалась и закричала:

– Марш отсюда! Нечего мне тут вонь разводить!

А старик наплел полковничихе небылиц с три короба, просит корочкуподать, – мол, до того изголодался, едва живот к спине не присох. Ну,думает полковничиха, свалилась беда на мою голову! Дала она старику хлеба,а время уже к вечеру близится. Старик уписывает хлеб за обе щеки, вдругкто-то в дверь стучится. Вскочил старик и к полковничихе:

– Кто это в дверь стучится?

– Мой муж, – отвечает она.

– Куда же мне теперь деться? – запричитал старик.

– Молчи! – шепчет полковничиха. – Я сейчас лестницу приставлю, ты иполезай на чердак!

– А козла-то куда?

– С собой забирай, – шепчет ему полковничиха. – Не оставлять же его замоим мужем ухаживать!

Взвалил старик козла себе на плечи и потихоньку взобрался на чердак,забился под самую крышу и притаился.

Полковничиха между тем отворила дверь, смотрит, а к ней в гости кадийпожаловал. Снял, по турецкому обычаю, вышитые туфли и уселся на подушку, аполковничиха возле него. За разговором не заметили, как стемнело. Вдругкто-то в дверь стучится.

– Кто это? – всполошился кадий.

– Наверное, муж! – отвечает полковничиха.

– Куда же мне деться? – воскликнул кадий.

– Полезай на чердак, – отвечает полковничиха.

Взлетел кадий по лестнице – и в тот же закуток, где старик с козломсидел. А старик как заорет:

– Куда лезешь! Задавишь моего козла! Убирайся отсюда!

– Молчи! – прикрикнул на него кадий. – Еще услышит полковник, тогда намобоим не поздоровится!

А старик не унимается. Все равно, думает, хуже, чем теперь, мне жить непридется. А хочешь, кадий, рот мне заткнуть – платить не забудь! Кадийпосулил старику домишко выделить, – лишь бы замолчал. А старик на своемстоит:

– Посулами сыт не будешь! Ты мне чистоганом подавай. Выкладывай стодукатов – тогда замолчу!

Делать нечего. Отсчитал кадий сто дукатов и сунул старику. А тот дукатыв карман спрятал, бороду поглаживает и ухмыляется, – благо, темно кругом.

Полковничиха между тем отворила дверь – смотрит, перед ней муселим*.

* Муселим – судейский чиновник у турок.

Вошел в дом и без дальних слов развалился на подушках, в точности каксудья. Только разговорились они, вдруг слышат – в дверь стучатся. Амуселим трусливый был, словно заяц. Не спрашивает – кто стучит, знайвопит:

– Куда бы спрятаться?

– Полезай на чердак! – крикнула ему полковничиха.

Вскарабкался муселим по лестнице живее кошки – и на чердак. А старикснова орет:

– Убирайся к дьяволу! Еще задавишь моего козла! Что тебе, чердак тесен,что ли?

– Тс-с-с! Замолчи, любезный! Полковник услышит!

– С какой же это стати мне молчать? Ты меня в покое никак оставить нехочешь, а я перед тобой – молчи?!

Ну, и попал муселим в переделку! Чует он, что дело пахнет хорошейвзбучкой, и давай старика улещать. А старик на золотые дукаты разохотился,не желает пропустить удобный случай муселима обобрать. Стал вымогать унего деньги так же, как у кадия, да все наличными требует – соловья, мол,баснями не кормят.

А в дверь-то сам муфтий стучался. С ним все то же самое приключилось,что и с первыми двумя гостями. А за муфтием следом пожаловал мулла. Идавай про божественное с полковничихой толковать, как вдруг кто-топостучал в дверь железным кольцом. Мулла сидит себе как ни в чем небывало. А полковничиха ему и говорит:

– Муж вернулся! Куда ты теперь денешься?

– Почем я знаю! – пробормотал мулла, а сам точно к полу прилип.

– Полезай на чердак, вот тебе лестница! – говорит ему полковничиха.

Мулла привык взбегать по лестнице на минарет в своей мечети – взлетелон на чердак, словно олень, и, на свою беду, бросился в тот самый закуток,где старик со своим козлом сидел. Увидел старик муллу и давай вопить,словно сумасшедший:

– Да что вы сегодня, взбесились, что ли, кобели проклятые? Тем-то ещепростительно, а ты куда лезешь, святоша?

Мулла замахал на него рукой. Дескать – молчи! Да где ж старику втемноте разглядеть, какие знаки ему мулла подает, если он и днем не видитничего! Заорал старик на муллу:

– Не смей моего козла пугать! Дорого поплатишься за это!

Мулла смекнул, куда клонит старик, и сунул ему несколько золотых монет,а старик спровадил муллу в дальний угол, к остальным гостям. Так исобралась вся братия на чердаке.

Полковничиха между тем отворила дверь, а на пороге и в самом деле еемуж. Возвратился он из поездки домой. Отдохнул немного с дороги, попросилесть, говорит жене, что у него три дня маковой росинки во рту не было.

Полковничиха, как водится, изжарила мужу знатную яичницу. Только былоначал полковник яичницей лакомиться, а старик с козлом возьми да испрыгни с чердака. Полковник оторопел – не понимает, что такое в его домеделается.

– Не пугайся, господин, – говорит ему старик. – Я из села, некакое-нибудь страшилище!

– Ты что на моем чердаке позабыл, негодный влах? – закричал полковник.

– Я, господин, шел в суд! – отвечает старик.

– В какой такой суд? – гаркнул полковник. – Уж не на моем ли чердакесуд помещается?

– В том-то вся и суть, господин! И куда же мне было податься, как не натвой чердак? Там вся судебная братия собралась!

– Какая еще судебная братия?

– Да полезай наверх, увидишь! – говорит старик.

Взобрался полковник на чердак, а там и впрямь собрались муселим, кадий,муфтий и мулла. Уселся мулла в середке сборища, ноги скрестил, рукойбороду поглаживает да приговаривает:

– Ну, влах, ну, собачий сын, что он с нами сделал!

Согнал полковник всю судебную братию с чердака и на улицу выставил, даприсоединил к ним и свою жену. С тех пор остался полковник соломеннымвдовцом и по сей день ходит-бродит, подыскивает себе новую супругу.

У старика же и козел уцелел, и карманы деньгами набиты. Возвратился ондомой, стал жить-поживать, и хоть сильно разбогател, а своим козломдорожил больше всего на свете.

Перевод с сербскохорватского Т. Вирты.

Был у Эро старый-престарый конь. Погнал его Эро на базар – авось,думает, кто-нибудь и купит моего конягу. Но за деньги покупать никто нехотел, и выменял Эро своего коня на корову. Заприметили сделку четвероозорников и подговорили торговцев подшутить над Эро. Выходит Эро с коровойна площадь, а его со всех сторон поздравляют.

– Эх, и хорош у тебя конь, Эро! Редкостной бурой масти у тебя конь,господин! Ай да конь! Ай да конь! У нашего Эро не конь, а огонь, – и все втаком же духе.

Вот миновал Эро торговую часть города, вышел в поле и думает:

«Любопытно, кто из нас сегодня ослеп и разума лишился, – я или торговцы?

Однако же все наперебой твердят, что я веду коня. Я его сию же минутуоседлаю!» Развязал Эро пояс, сделал из него узду, накинул на корову свой кафтан ивскочил ей на спину. Корова и понеслась по полю вскачь будто бешеная,будто ее овод под хвост укусил. А Эро и давай кричать:

– Стой, гнедой! Остановись! Побойся бога, ведь это не я виноват, аторговцы.

Перевод с сербскохорватского Т. Вирты.

Заметили турецкие ребятишки, что Эро пришел на базарную площадь вновеньких красных туфлях, и решили они выкрасть у Эро туфли, только непридумают, как к ним подобраться. Стали мальчишки возле Эро крутиться. Атот, конечно, сразу почуял что-то неладное, да не знает, откуда бедыждать. Попросили его турчата взобраться на шелковицу и натрясти импобольше ягод. Тут Эро и смекнул, что у них на уме. Но ослушатьсямаленьких турок не смеет; вот разулся Эро, сунул свои новые туфли запазуху и полез на шелковицу, а дети ему кричат:

– Послушай, Эро, зачем тебе туфли на дереве?

– Э-э, дети мои, кто знает, куда заведет меня эта дорога? – ответил Эро.

Перевод с сербскохорватского Т. Вирты.

Пас Эро коров у кадия. В стаде ходила и его собственная корова. Как-токоровы подрались, и корова пастуха забодала хозяйскую корову. Эро побежалк кадию.

– Благородный эфенди! Твоя корова забодала мою.

– А кто виноват? Кто-нибудь их раздразнил, что ли?

– Нет, никто. Сами сцепились.

– Ну что ж! Скотину в суд не потащишь.

– Да нет, ты послушай, эфенди, что я говорю: моя корова забодала твою, – говорит Эро.

– А-а! Погоди, я погляжу в Коран. – И кадий потянулся за книгой. Но Эросхватил его за руку:

– Не смей! Раз ты о моей корове не смотрел в Коран, то и о своей нечеготебе смотреть.

Перевод с сербскохорватского М. Волконского.

На берегу реки, за мостом турок пахал плугом землю, а Эро на ту поругнал по дороге навьюченных лошадей. Поравнялся Эро с турком и слышит, кактот понукает своих волов да покрикивает:

– Н-но, Пегий, н-но! У тебя и то котелок варит, а у Эро не варит!

Тут Эро въехал на мост, гикнул и погнал лошадей на другую сторону, асам завопил:

– Боже, боже, горе мне, бедному! Что теперь делать буду?

Услышал турок причитания Эро, бросил своих волов и побежал на выручку.

– Стой, Эро, что с тобой? Что случилось?

– Боже, боже, горе мне, бедному! Кони мои ушли, а я за рекой остался.

– Так ступай и ты за ними!

– Нет уж, увольте! Клянусь богом и Святым писанием, я по этому мосту непойду. Ни за что на свете.

– Брось дурака валять! Почему это ты не пойдешь по мосту, когда по немуи народ и навьюченные лошади переправляются на ту сторону?

Да куда там! Эро и стонет и охает, а на мост ступить боится.

– Послушай, а сколько ты заплатишь, если я перенесу тебя через реку насвоих плечах?

– А сколько просишь?

– Двенадцать монет.

– По рукам!

Турок взвалил Эро себе на спину, перенес по мосту на другой берег и наземлю спустил. Эро пошарил по карманам и говорит:

– Ни единой монеты нет, брат, клянусь богом и Святым писанием!

– Как же нет, боров ты влашский! Что же ты врешь? Влезай опять наспину!

Эро оседлал турка и переехал на нем обратно. Турок бросил его на землю:

– Раз у тебя нечем платить, так и подыхай тут, собачий сын! – и пошел ксвоим волам пахать землю. А Эро перебежал через мост и крикнул:

– Эй, турок! По-твоему выходит, что у твоего вола котелок варит, а у Эро не варит! А как же я тогда переехал через реку на твоем горбу – туда иобратно?

Перевод с сербскохорватского Т. Вирты.

Нанялся Эро в услужение к султану; договорились они о жалованье иусловились, что ежели Эро когда-нибудь посмеет обмануть султана, топоплатится за это головой. Однажды слуги донесли султану, будто Эро елукрадкой инжир в саду. Султан позвал к себе Эро и говорит ему:

– Ну, Эро, верил я тебе, да разуверился! Ты меня обманул и, значит,заслужил смерть. Сам на себя пеняй? Но за твою прежнюю службу ипреданность являю тебе свою милость и разрешаю выбрать: какой смертьюхотел бы ты умереть!

– А сдержишь ли ты слово свое, о высокочтимый султан? – спрашивает Эро.

– Клянусь тебе, сдержу!

Тогда Эро сказал:

– В таком случае, высокочтимый падишах, я хотел бы скончаться отстарости, как и мой покойный батюшка!

Султан засмеялся и помиловал Эро.

Перевод с сербскохорватского Т. Вирты.