http://www.art-catalog.ru/picture.php?id_picture=13053
Холст, масло. 285x176,5 см
Волгоградский областной музей изобразительных искусств, Волгоград
Героическая борьба бакинского пролетариата и гибель его руководителей, ставших жертвами интервентов и буржуазно-националистической контрреволюции, – одна из ярчайших страниц в истории революционного движения Закавказья.
Установление Советской власти в Баку встретило яростное противодействие всех сил контрреволюции на Кавказе. Нефтяные богатства и военно-стратегическое значение Баку делали его в равной мере привлекательным для англо-французского и немецкого империализма. Английский генерал Денстервиль направлял деятельность эсеров, меньшевиков и дашнаков, подготавливая при их помощи оккупацию Кавказа английскими войсками. Одновременно к Баку двигались германо-турецкие войска, поддерживаемые отрядами мусаватистов.
Бакинские коммунисты в трудной военной и политической обстановке оказывали героическое сопротивление силам контрреволюции, но были вынуждены уступить в неравной борьбе. Поражению коммуны способствовало предательство национал-уклонистов, отказывавшихся от вооруженного сопротивления блоку контрреволюционных партий.
Организатором дикой расправы с бакинскими комиссарами был генерал В. Малессон, глава английской миссии, являвшийся в период интервенции полным диктатором Закавказья. Узнав, что в Красновод-скую тюрьму попали задержанные Закаспийским белогвардейским правительством бакинские комиссары, Малессон принял все меры к их физическому уничтожению. На его ближайшего помощника капитана Тиг-Джонса и главу Закаспийского правительства эсера Фунтикова была возложена англичанами миссия палачей. Они прибыли в Красноводск в специально сформированном поезде и, разработав с руководителями местного эсеровского правительства план расстрела, организовал ложную отправку арестованных комиссаров в Ашхабад. В ночь на 20 сентября 1918 года на перегоне между станциями Ахча-Куйма и Перевал, на 207-й версте, комиссары были расстреляны.
Английские интервенты делали все, чтобы скрыть свое участие в этом злодеянии. Они распространяли версию о том, что бакинские комиссары отправлены в Индию и умерли там от болезней. Затем было заявлено, что они убиты группой рабочих около Кизыл-Арвата.
А. И. Микоян в статье «К кровавой годовщине» вспоминает о том, как один железнодорожный рабочий был свидетелем расправы над комиссарами. «В ту ночь он был на вокзале. Видел людей подозрительных, вооруженных, переодетых, в белых чалмах. В вагонах – лопаты. Почуяв, что готовится что-то недоброе, страшное, решился быть свидетелем кровавой расправы. Незаметно, тайком пролез меж вагонов и устроился на буферах. Он видел своими глазами, как в далекой степи остановился поезд, вывели из вагонов по группам пленных борцов коммунизма, недалеко от полотна зверски растерзали их. В пулеметной трескотне он слышал последние слова жертв белого террора: «Мы умираем за коммунизм. Да здравствует коммунизм!»
Мысль написать картину, посвященную героической гибели 26 бакинских комиссаров, возникла у И. И. Бродского вскоре после окончания им большого исторического полотна «Торжественное открытие II конгресса Коминтерна». Новая работа, по замыслу автора, должна была явиться продолжением начатого им цикла монументальных картин «Революция в России», в которых ему хотелось «посильно отразить величие нашей эпохи, спокойно и просто, языком реалистического искусства поведать о великих делах и днях революции, о ее вождях, героях и рядовых бойцах».
Свою мысль о создании картины, посвященной подвигу бакинских комиссаров, Бродский изложил Сергею Мироновичу Кирову, который был тогда Секретарем Центрального Комитета Коммунистической партии Азербайджана.
Киров горячо поддержал художника в его начинании и оказал ему большую помощь в сборе необходимых материалов. Бродский называет Кирова «не только вдохновителем, но и организатором работы над картиной».
Картина была заказана художнику Советом Народных Комиссаров Азербайджанской ССР в целях увековечения памяти бакинских комиссаров, павших от руки наймитов английского империализма.
Эскиз картины Бродский послал на утверждение Президиума Бакинского исполкома. Эскиз был подвергнут строгой критике.
Художнику предлагалось учесть сделанные замечания и дать второй, более разработанный вариант эскиза. Но Бродский делать его отказался и решил писать картину «на свой риск».
Он работал с большим увлечением, и картина была выполнена им в течение года. Уже 10 сентября 1925 года картина обсуждалась художественной общественностью Ленинграда, а 22 сентября была принята Президиумом Бакинского исполкома.
Приступая к исполнению картины, Бродский провел большую подготовительную работу, собрал все имеющиеся материалы, касавшиеся трагической гибели бакинских комиссаров. Он выезжал в Закавказье, был на месте казни, работал в архивах, знакомился с показаниями участников расстрела.
К работе над полотном Бродский приступил лишь тогда, когда трагическое событие стало ему ясным во всех подробностях. Стремясь к исторической достоверности и жизненной правдивости, художник добивался максимального портретного сходства всех действующих лиц, но необходимых иконографических материалов у него было недостаточно. Те фотографии комиссаров, которыми он обладал, в большинстве случаев давали только общее представление об их внешнем облике. Пользуясь документами исторических архивов, Бродский получил копии тюремных паспортов Шаумяна, Джапаридзе и других с точными указаниями их роста, размеров головы, описанием глаз, носа и т. д. Однако все эти материалы могли служить лишь ориентиром для художника в его работе над образами героев. Характеристики комиссаров, которые составлялись для художника по заданию Президиума Бакинского исполкома, были общего характера. «Собрав материалы, я поехал в Ленинград и начал писать картину в своей мастерской в Смольном... Часто мою мастерскую посещал Сергей Миронович Киров, который очень много мне помогал: давал указания, объяснял подробности, знакомил с людьми, лично знавшими комиссаров, много рассказывал мне о жизни, работе и героической гибели 26 комиссаров».
В мастерской художника была собрана вся необходимая одежда – туркменские халаты, папахи, чувяки, военная форма и образцы оружия. Натурщики обычно приглашались только для фигур; при писании голов Бродский пользовался типажем лишь в редких случаях, используя зарисовки и фотоматериал.
Сюжетное и композиционное решение картины было подсказано художнику самой действительностью. Работая над этим произведением,
Бродский ставил перед собой политическую задачу – разоблачить убийц бакинских комиссаров, запечатлеть, обессмертить подвиг вождей бакинского пролетариата. Эмоциональное воздействие картины, ее большая выразительность достигнуты благодаря глубокому решению темы, ясному композиционному замыслу и четкому выполнению.
В картине раскрыта организаторская роль английских интервентов– инициаторов и прямых участников этого злодеяния.
Художник противопоставил героям революции, борцам за коммунизм хищников и убийц. Это контрастное противопоставление двух лагерей – основная драматическая коллизия картины – определило ее решение.
«Можно спорить об отдельных частностях и деталях картины И. И. Бродского, но одно несомненно – она дает чрезвычайно художественное, сильное и яркое изображение этого исторического эпизода,— писала газета «Заря Востока».– Художник не бьет искусственно по нервам, не преувеличивает, не впадает в тенденциозность, соблюдая историческую правдивость. Несмотря на это,– вернее, благодаря этому,– картина производит огромное впечатление, она – сплошной крик негодования, громкий протест, раздавшийся на весь мир. Художник ничего не подчеркивает, но вы смотрите на его картину, и вас охватывает чувство глубочайшего омерзения к английскому империализму и его наймитам, и вы не можете преодолеть глубочайшего преклонения перед героями-революционерами, славными борцами за Бакинскую коммуну.. . Художник не навязывает вам своих выводов, но вы уже их сделали, сделали при первом взгляде на картину; трагическая гибель 26-ти глубоко запечатлелась в вашем сердце, и вы шлете проклятие мертвому прошлому, которое все еще пытается схватить новую, живую жизнь. Такова власть подлинного искусства!»
Центром композиции картины является стоящая на пригорке группа комиссаров. Их фигуры отодвинуты на второй план, но благодаря композиционному построению эта группа прежде всего концентрирует на себе внимание зрителя. Этому же способствуют и силуэты фигур, легко читаемые на фоне неба, и освещение (комиссары изображены в свете солнечных лучей, убийцы – в полумраке), и расположение всей группы (это—высшая точка всей композиции), и ее фронтальность (все остальные действующие лица даны в профиль или со спины). Много и напряженно работал художник над образами комиссаров. Величие их подвига, бесстрашие в борьбе, мужество перед смертью во имя великой цели показаны в картине с большой эмоциональной силой. Революционеры умирают с возгласами: «Да здравствует коммунизм!» Они неустрашимы в борьбе с врагами и полны веры в победу революции.
Избитые, окровавленные, но непоколебимые стоят герои-коммунары под дулами винтовок. Они полны величия, героизма и моральной силы.
Зевин, Шаумян, Джапаридзе, Корганов, Фиолетов, Амирян, Васин составляют центральную группу. Для каждого из них художнику удалось найти характерную, присущую только ему позу и жест. Лица комиссаров выражают гнев, ненависть, презрение к врагу. Эта «живость движения», по выражению Репина, очень удачно передана художником.
В картине противопоставлена страстная патетика расстреливаемых комиссаров бездушной жестокости белогвардейских палачей-наймитов, солдат «дикой дивизии», застывших в напряженном, почти автоматическом движении. Это — убийцы; растянувшись длинной цепью, они охватывают беззащитную группу людей, расстреливая их в упор.
Со сжатыми кулаками, горя гневом, полный жгучего презрения, стоит Шаумян (Председатель Совнаркома); открыто и бесстрашно встречают смерть стоящие рядом с ним Зевин (комиссар труда) и Азиз-беков (губернский комиссар). Подняв высоко руку, произносит клятву коммунизму Джапаридзе (комиссар внутренних дел); в лицо убийцам бросает проклятие Фиолетов (председатель Совета народного хозяйства); рядом с ним – в спокойной позе, весь собранный Корганов (комиссар по военно-морским делам). Последние в группе – рвущийся с кулаками на палачей Васин (помощник комиссара народного хозяйства) и удерживающий его Амирян (редактор газеты «Бакинский рабочий»).
Стремясь к портретному сходству в обрисовке главных действующих лиц, художник искал выражения того типического, что объединяет людей одного класса, одной партии.
Характеризуя коммунистов, Бродский подчеркивает их стойкость, глубокую веру в правоту и торжество великих идей, за которые они отдают жизнь. Силы для борьбы эти герои черпают в народе, в партии. Зритель, видя героическую смерть комиссаров, верит в конечную победу коммунизма. Этот исторический оптимизм вытекает из глубокой идейной убежденности коммунистов, гибнущих, но не сломленных. Художник подчеркнул эту типическую сторону характера героя-коммуниста, избежав фальшивых нот обреченности и жертвенности. В «Расстреле 26 бакинских комиссаров» впервые в советской живописи тема гибели советского человека в борьбе с врагом решалась как торжество погибающего героя над физически уничтожающим его противником.
Эсеры и английские офицеры – палачи коммуны – спрятались за спинами убийц. Один из них разговаривает со священником, возмущающимся отказом комиссаров от его услуг. Рядом – английский офицер, с циничным любопытством наблюдающий за бойней, и другие руководители этой расправы. Стоя позади солдат, расстреливающих комиссаров, они подгоняют убийц, торопят их. Звериная ненависть, злоба и страх написаны на их лицах. Они боятся, что казнь может не совершиться. Два стрелка железнодорожной охраны уже опустили оружие. Они начинают понимать смысл происходящего и не хотят участвовать в преступлении. Справа изображена груда истерзанных человеческих тел и мародеры, грабящие убитых.
Интервенты и их наемники предстают в картине Бродского коварными и гнусными убийцами, не останавливающимися ни перед какими злодеяниями на пути к физическому уничтожению своих противников. В то время как в западных странах говорили о «терроре большевиков», противопоставляя ему «гуманность англичан и французов», на деле оказалось, что «цивилизованные» англичане пошли на зверский расстрел безоружных руководителей Бакинской коммуны. Основываясь на конкретных фактах, которые неопровержимо доказывали, что английские офицеры, а вместе с ними и эсеры явились гнусными исполнителями воли империалистической буржуазии, стремившейся расправиться с Шаумяном и его товарищами, Бродский хотел в своем произведении показать позорную роль «гуманных» англичан в деле бакинских комиссаров.
В «Расстреле 26 бакинских комиссаров» нашло свое выражение реалистическое мастерство, столь характерное для послереволюционного творчества Бродского. В картине проявились особенности творческого метода художника, его сильные и слабые стороны. Противник импрессионистической приблизительности, Бродский добивается строгой реалистической формы, четкой выразительности рисунка, материальной конкретности, но порой выписанность деталей нарушает целостность живописно-обобщенного образа.
Стилистическое своеобразие «Расстрела 26 бакинских комиссаров», как и других полотен Бродского,– в строгой контурной проработке формы. Кисть художника останавливается на подробностях, характерных деталях, подчеркивает пространственные отношения. Тщательно, почти скрупулезно, выписаны кустарник, шинели и халаты стоящих спиной к зрителю солдат. Конкретность и подробность этих деталей помогает зрителю «войти в картину», глубже пережить ее, поверить в истинность происходящего. Художник стремился к тому, чтобы событие, изображенное им, не вызывало никаких сомнений в достоверности.
Поэтому он так максимально точно передает его во всех подробностях. «Это – обвинительный документ»,– так писал о моей картине один из рядовых зрителей. Как раз этого мне и хотелось достигнуть в своей работе. Судя по тому, как реагировали друзья и враги, моя картина сыграла роль политического обвинителя и потому была горячо принята народом и обругана врагами», – писал художник.
Картина, обладающая большой правдивостью, приобретает убеждающую силу факта, документа. Говоря о «документальности» и «протокольности» «Расстрела 26 бакинских комиссаров» и других картин Бродского, следует отметить, что они не имеют самодовлеющего значения, а являются приемами, сознательно примененными в целях достижения убеждающего образа, выражения истинности события.
Образному раскрытию темы подчинено цветовое решение картины, во многом определившее силу ее воздействия, ее эмоциональную напряженность: голубовато-синие тона неба едва согреты багровым предутренним светом. Затененный передний план помогает более контрастно выделить фигуры коммунаров, изображенных на фоне неба.
Значительную роль в картине играет пейзаж. Унылая песчаная равнина на восточном берегу Каспийского моря, мертвая, поросшая диким кустарником, бесплодная земля, освещаемая первыми лучами солнца, побеждающего ночь, подчеркивает драматизм события. В красочной гамме картины есть излишняя красноватость и чернота.
«Расстрел 26 бакинских комиссаров» писался в то время, когда империалистические правительства, и в первую очередь английские консерваторы, стремились всячески осложнить отношения с Советским Союзом. Картина являлась своевременным напоминанием о жестокости интервентов, она мобилизовывала волю широких масс, призывала их к бдительности. Картина помогала укреплению интернациональных связей. Иностранные рабочие делегации отмечали, что художник наглядно показал им гнусную роль их правительств, организовавших интервенцию.
«Расстрел 26 бакинских комиссаров» разоблачал подлинное лицо английских империалистов.
Эстетствующими художниками и сторонниками формализма картина Бродского была встречена враждебно, но никто из апологетов формализма не решился открыто выступить против нее. Слишком очевидно было ее общественное, политическое значение.
Художник писал в своей автомонографии: «Если «художественные спецы» еще раздумывали, как оценить картину, какой из ярлыков приклеить к ней – «художественный документ» или «протокольный натурализм», то массовый зритель сразу горячо принял картину. Дороже всего были для меня отзывы бакинских рабочих. Они знали Шаумяна, Джапаридзе, Фиолетова и не простили бы мне, если бы я в чем-нибудь погрешил против истины. Видя, какое значение может иметь картина для подлинно революционного воспитания трудящихся, видя вместе с тем, как чутко они относятся к произведениям искусства, я продолжал свою работу с большой уверенностью».
Записи зрителей в книге отзывов свидетельствовали о большом эмоциональном воздействии картины. В большинстве отзывов подчеркивалось политическое значение картины.
«Глядя на картину, наполняешься лютой ненавистью к буржуазии. Хочется верить и верю, что именно так, а не иначе держали себя при казни мученики-комиссары, отдавшие свою жизнь за великое дело революции. Картина оставляет неизгладимое впечатление. В попа хочется бросить камнем».
«Много кричат о служении искусства рабочему классу, об организации его психики и заострении воли, но мало еще мы видим это на деле. Тов. Бродский решил эту задачу своей монументальной вещью. Пролетарское ему спасибо!»
Встречи с новым советским зрителем имели огромное значение для дальнейшего творчества Бродского. Тесное соприкосновение с рабочими и крестьянами, отвергавшими формалистическую заумь, помогло ему глубже понять запросы широких масс, понять требования, предъявляемые ими к искусству.
Произведение Бродского и сейчас не утратило своей политической актуальности; глядя на империалистических изуверов, расправляющихся с коммунарами, мы невольно вспоминаем современных колонизаторов, совершающих преступления против человечества. Картина Бродского увековечивает подвиг героев, она рождает чувство гордости за народ, ведущий под водительством партии победоносную борьбу за коммунизм.
http://sttp.ru/master69.html
|
|
