http://www.staratel.com/pictures/ruspaint/big/242-1.jpg
Холст, масло. 71x122 см
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Тяжела была жизнь русской пореформенной деревни. Все растущее обезземеливание крестьянства, частые неурожаи, неумолимая рука голода вынуждали жителей многих губерний России покидать свой убогий, но привычный родной кров. «Как сказочный дракон держала нужда в своих когтях народные массы, гнала их, шатала, опрокидывала и душила», – отмечал бытописатель деревни писатель-реалист Н. Телешов. Преследуемые нуждой, бесправием и произволом, крестьяне шли в город, на заработки. Многие устремлялись на новые земли, чаще всего в Сибирь, чтобы обрести спасение от голода и нужды на ее необъятных просторах. Переселенцы,, отягощенные жалким скарбом, целыми деревнями поднимались с насиженных мест, на которых вековали их отцы, деды и прадеды, и длинными вереницами тянулись по пыльным дорогам России из Курской, Тамбовской, Пензенской, Ярославской, Черниговской губернии. Немногие выдерживали испытания тяжелого пути. Болезни, голод и холод, произвол царских чиновников, полная беззащитность — вот что стало отныне их уделом. Смерть безжалостно косила быстро редеющие ряды переселенцев. Часто, израсходовав в дороге все средства, они возвращались обратно, а тех, кто доходил до места, ожидали та же нищета и те же порядки и чиновники, что и у себя на родине.
Так называемый переселенческий вопрос волновал в те годы многих представителей передовой русской культуры и искусства. Еще В. Г. Перов, родоначальник критического реализма, не прошел мимо этой темы. Известен, например, его рисунок «Смерть переселенца».
Тягостное впечатление произвели переселенцы на А. П. Чехова, проехавшего в 1890 году по дороге на Сахалин через всю Сибирь. Под влиянием разговоров с Чеховым совершил путешествие по Волге и Каме, на Урал, а оттуда в Сибирь и Н. Телешов. «За Уралом я увидел изнурительную жизнь наших переселенцев, – вспоминал он, – почти сказочные невзгоды и тягости народной мужицкой жизни». Серия рассказов Телешова, рисующих судьбу этих людей, является ближайшей аналогией к картине Сергея Васильевича Иванова «В дороге. Смерть переселенца».
Добрую половину своей жизни провел Иванов в путешествиях по России, внимательно, с живым интересом знакомясь с бытом многоликого трудового люда. В этих беспрестанных странствиях он познакомился и с жизнью переселенцев. «Многие десятки верст прошел он с ними в пыли дорог, под дождем, непогодой и палящим солнцем в степях, – рассказывают друзья Иванова, – много ночлегов провел с ними, заполняя свои альбомы рисунками и заметками, много трагических сцен прошло перед его глазами». Бессильный помочь этим людям, художник с болью думал о безмерной трагичности их положения и обманчивости их мечтаний о «счастье», которого не суждено было им обрести в условиях царской России.
В конце 1880-х годов Иванов задумал большую серию картин, последовательно рассказывающих о жизни переселенцев. В первой картине – «Русь идет» – художник хотел показать начало их пути, когда люди еще бодры, здоровы и полны светлых надежд. В следующих картинах предполагалось познакомить зрителя с трудностями дороги и первыми лишениями. Серия должна была заключаться драматическими сценами страданий и трагической гибели переселенцев. Однако лишь немногие звенья этого цикла были доведены художником до завершения. Иванов воплотил в художественные образы лишь самые характерные и наиболее врезавшиеся в его сознание жизненные впечатления.
Одна из заключительных картин цикла – «В дороге. Смерть переселенца»– самая сильная работа задуманной серии. Другие произведения на эту тему, создававшиеся ранее и позднее рядом писателей и художников, не раскрывали столь глубоко и вместе с тем столь просто трагедию переселенцев во всей ее страшной правде.
...Накаленная зноем степь. Легкое марево тушует линию горизонта. Беспредельной кажется эта выжженная солнцем пустынная земля. Вот одинокая переселенческая семья. Видно, последняя крайность заставила ее остановиться на этом голом месте, ничем не защищенном от палящих солнечных лучей. Умер глава семьи, кормилец. Что ожидает несчастных мать и дочь в будущем – такой вопрос невольно задает себе всякий при взгляде на картину. А ответ ясен. Он читается в распростертой на голой земле фигуре матери. Нет слов и нет слез у убитой горем женщины. В немом отчаянии скребет она скрюченными пальцами сухую землю. Тот же ответ читаем мы и в растерянном, почерневшем, словно потухший уголек, личике девочки, в ее застывших от ужаса глазах, во всей ее оцепеневшей истощенной фигурке. Надежды на какую бы то ни было помощь нет!
А ведь совсем еще недавно жизнь теплилась в маленьком перевозном домике. Потрескивал костер, готовился скудный обед, хлопотала подле огня хозяйка. Вся семья мечтала о том, что где-то далеко, в неведомом, благословенном крае, скоро начнется для нее новая, счастливая жизнь.
Теперь рушилось все. Умер главный работник, очевидно, пала и истощенная лошадь. Уже не нужны более хомут и дуга: они небрежно брошены возле телеги. Погас огонь в очаге. Опрокинутый ковш, голые палки пустого треножника, вытянутые, словно руки, в немой тоске пустые оглобли, – как все это безнадежно печально и трагично!
Иванов сознательно добивался именно такого впечатления. Подобно Перову в «Проводах покойника», он замкнул горе узким кругом семьи, отказавшись от фигур сочувствующих женщин, которые были в предварительном эскизе картины. Желая еще больше подчеркнуть обреченность переселенцев, художник решил не вводить в картину и лошадь, которая также была в эскизе.
Сила картины Иванова не исчерпывается правдивой передачей конкретного момента. Это произведение являет собой типический образ крестьянской жизни в пореформенной России. Именно поэтому оно было встречено злобной хулой реакционной критики, утверждавшей, что смерть переселенцев в пути явление случайное и отнюдь не типическое и что содержание картины придумано художником в стенах его мастерской. Иванова не остановили резкие выпады врагов передового, жизненно правдивого искусства. Его работа была лишь одним из первых результатов глубокого изучения художником социальной правды современной ему русской жизни. За нею последовали многие другие значительные произведения, в которых нашли свое выражение не только страдания народа, но и назревавший в массах гневный протест против гнета эксплуататоров.
http://sttp.ru/master47.html
|
|
