Дерево, масло, темпера. 124,5х141,9 см. Коллекция Фрика, Нью-Йорк
Эта картина – хвалебная песнь Творцу и красоте созданного Им мира. Пейзаж здесь не просто фон, но своеобразная книга, каждый символ которой может быть прочитан – нужно только уметь его прочитать.
Главное действующее лицо – святой Франциск Ассизский (1181/82-1226), один из любимейших святых итальянского народа. Житие Франциска было очень подробно описано во многих источниках того времени, и художник, стремившийся запечатлеть образ святого, не испытывал недостатка в информации. Возможно, поэтому живописцы так часто изображали его.
Святой Франциск был сыном богатых и знатных родителей, перед ним открывалась блестящая будущность, однако он решил посвятить жизнь Богу и провел свои дни в нищете и покаянной молитве. Обращаясь к житию святого, художники обычно выбирали для своих картин сцену появления на теле Франциска стигматов – ран, повторяющих те, что получил на кресте Спаситель. Сцена эта действительно весьма интересна для живописца.
Многие специалисты считают, что Беллини в своей картине тоже намекает на стигматы (взгляните на обращенные к небу ладони Франциска). Но если это и намек, то очень завуалированный. Логичнее предположить, что святой Франциск явлен нам просто в момент молитвенного экстаза.
http://www.artprojekt.ru/Gallery/Bellinus/Bel05.html
Джованни Беллини (ок. 1431—1516), проявил себя, прежде всего, как мастер света и цвета. Известность пришла к нему не сразу. Его лучшие картины, такие как «Экстаз Св. Франциска», были написаны на рубеже XV и XVI веков. Изображенный здесь святой настолько мал по сравнению с окружающим пейзажем, что кажется незначительным, и все же его мистический восторг перед красотой материального мира передается и нам. Сняв деревянные башмаки, он стоит босиком на святой земле.
Интерес Беллини к лирическому, наполненному светом пейзажу свидетельствует о влиянии великих нидерландских художников: в Венеции, имевшей прочные торговые связи с северными странами, работы этих художников вызывали неподдельное восхищение. Беллини, несомненно, был знаком с творениями нидерландских мастеров и разделял их внимательное и бережное отношение к малейшим деталям в изображении природы. В своей работе он придал нагромождению камней на переднем плане структурную ясность и твердость, словно изображал архитектурное сооружение в соответствии с законами научной перспективы.
|
|
